В начале 395 г. последний император объединенной Римской империи – Цезарь Флавий Феодосий Август, отправился из Рима в Константинополь. «Прибыв в Медиолан, он заболел и послал за сыном своим, Гонорием, которого увидевши, почувствовал себя лучше. Затем смотрел конское ристание, но после сделалось ему хуже и, не имея сил посетить вечером зрелище, приказал сыну заменить его и в следующую ночь почил о Господе, семидесяти лет отроду[1], оставив после себя царями двух сынов – старшего, Аркадия, на Востоке, а Гонория – на Западе» – так повествует о смерти Феодосия I Великого византийский летописец Феофан [82, с. 58]. Отныне Римская империя фактически навсегда была разделена на две части – Западную и Восточную. Западная империя, ослабленная и угасающая, просуществовала еще восемьдесят один год, изнемогая под ударами соседних варварских племен. В 476 г. варвар Одоакр, предводитель германских наемников, составлявших в конце V столетия основную боевую силу Запада, потребовал от императора Ромула (а точнее, от его отца, военачальника Ореста, фактически управлявшего государством) треть Италии для поселения своих воинов. Император отказался удовлетворить это требование, в ответ наемники подняли мятеж, провозгласив Одоакра «конунгом» (т. е. князем) Италии. Орест погиб, а 23 августа Ромул был низложен.
Императорская власть, уже давно являвшаяся на Западе просто фикцией, не прельщала Одоакра, и он ее не принял. Последний западноримский император, подросток Ромул, умер в конце семидесятых годов в Неаполе, на бывшей вилле Лукулла, где он находился на положении узника. Одоакр отправил корону и пурпурную мантию – знаки императорского достоинства – в Константинополь императору Зинону, формально подчинившись ему во избежание конфликтов с Востоком. «Как Солнце одно на небе, так и на Земле должен быть один император» – было начертано в послании константинопольскому монарху. Зинону ничего не оставалось делать, как узаконить свершившийся переворот, и он даровал Одоакру титул патриция.
История посмеялась над «Римом первым» – основанный Ромулом Великим город был окончательно раздавлен варварством в правление второго и последнего Ромула, получившего у современников презрительную кличку Августул – за ничтожество[2]. «Рим второй» – Восточноримская империя, или Византия, продержался еще без малого тысячу лет, во многом действительно переняв эстафету античного Рима и создав на стыке Запада и Востока свою, оригинальную государственность и культуру, удивительным образом сочетавшую в себе черты высокомерного греко-римского рационализма и варварской восточной деспотии… Итак, Византия – название государства, сложившегося на восточных землях великой Римской империи в IV – V вв. и просуществовавшего до середины XV столетия. Следует знать, что термин «Византия» (равно как и «Восточноримская» и «Западноримская» империи) условный и введен в обиход западными историками позднейших времен. Официально Римская империя всегда оставалась единой, граждане Византии всегда считали себя преемниками римлян, свою страну они называли Империей ромеев («римлян» по-гречески), а столицу – Новым Римом. Согласно классическому определению, Византия – это «органический синтез трех компонентов – антично-эллинистических традиций, римской государственной теории и христианства» [146, с. 98].
Экономическое и культурное обособление востока Римской империи от запада началось в III—IV вв. и окончательно завершилось лишь в V столетии, в связи с чем нельзя назвать точную «дату рождения» Византии. Традиционно ее историю ведут от времени императора Константина I и основания им на левом берегу пролива Босфор второй столицы империи. Иногда «точку отсчета» полагают иной, например:
– начало раздельного управления империей при Диоклетиане (конец
III в.);
– империя времен Констанция II и превращение Константинополя в полноправную столицу (середина IV в.);
– разделение империи в 395 г.;
– упадок и гибель Западной империи (середина V в.- 476 г.);
– правление императора Юстиниана I (середина VI в.);
– эпоха после войн Ираклия I с персами и арабами (середина VII в.).
В 284 г. нашей эры престолом Римской империи овладел иллириец Диокл, принявший тронное имя Диоклетиана (284 – 305). Ему удалось обуздать кризис, терзавший обширное государство с середины III в., и фактически спасти империю от полного распада, проведя реформы основных сфер жизни страны.
Однако мероприятия Диоклетиана не привели к окончательному улучшению. Ко времени вступления в 306 г. на трон Константина, позднее прозванного Великим, держава римлян вступила в очередную полосу упадка. Система диоклетиановой тетрархии (когда государством управляли два старших императора с титулами августов и два младших – цезари) не оправдала себя. Правители не ладили друг с другом, огромная империя в который раз стала ареной разорительных гражданских войн. К началу двадцатых годов IV столетия Константину удалось победить соперников и остаться единодержавным властелином. Финансово-экономические и административные мероприятия Константина позволили стабилизировать положение государства, по крайней мере, до конца IV в.
Тот Рим, эпохи домината, не был похож на Рим первых августов или великих Антонинов, и не последнюю роль в этом сыграло изменение экономических факторов античного общества.
К концу II в. нашей эры победоносные войны Рима с окружающими державами в основном завершились. Масштаб завоеваний резко сократился, а вместе с тем начал иссякать и приток рабов, составлявших основную производительную силу общества. Вкупе с малой эффективностью рабского труда это привело к постепенному вовлечению в процесс производства все большей и большей массы беднейших свободных граждан, особенно на востоке империи, где мелкое землевладение и ремесленное производство было традиционным. Кроме того, все большее распространение получил обычай наделять рабов собственностью (пекулием) и сдавать им в аренду обрабатываемую землю и предметы труда. Постепенно социальный статус таких рабов начал приближаться к статусу свободных крестьян-арендаторов (колонов) и ремесленников. В начале III в. римское общество разделилось на два сословия -«достойных», honestiores, и «смиренных», humiliores. К IV в. в состав первого[3] вошли потомки сенаторов, всадников, куриалов, а во второе, наряду с плебеями, – колоны, вольноотпущенники, а затем все чаще и рабы. Постепенно колонам и их потомкам было запрещено покидать свои земли (в V в. их перестали даже набирать в армию), подобным же образом признавалась наследственной и принадлежность к ремесленным коллегиям и городским куриям.
В сфере идеологической основным событием тех лет стало принятие империей христианства. 30 апреля 311 г. август Галерий издал в Никомидии эдикт, разрешивший населению исповедовать «заблуждения христианства». Спустя два года августы Константин I и Лициний опубликовали аналогичный эдикт в Медиолане, а в 325 г. Константин I, не приняв еще крещения, председательствует на Никейском соборе христианских епископов. Вскоре новый эдикт Константина о веротерпимости разрешил исповедовать уже «заблуждения язычества». После краткой и безуспешной попытки Юлиана II Отступника реанимировать язычество стало ясно, что оно исчерпало себя. В 381 г. христианство было провозглашено государственной религией империи. Это стало концом античной культуры.
Все большую и большую роль в жизни страны (в основном на западе) начинают играть варвары-германцы. Уже с середины IV в. большая часть армии Запада и значительная – Востока комплектовалась не из римских свободных граждан, а из варваров-федератов, подчинявшихся римским властям до поры до времени. В 377 г. среди вестготских федератов Мизии вспыхнуло восстание. В августе 378 г. в битве при Адрианополе восточноримское войско потерпело от вестготов сокрушительное поражение, в бою погиб император Валент II.
Августом Востока стал военачальник Феодосий. Титул августа даровал ему император Запада Грациан. Через некоторое время Грациан пал под мечами взбунтовавшихся солдат, и Феодосий Великий, взяв в соправители малолетнего брата Грациана, Валентиниана II, остался фактически самодержцем. Феодосий сумел усмирить вестготов, отразить набеги других варваров и победить в тяжелых гражданских войнах с узурпаторами. Однако после смерти Феодосия в государстве произошел раскол. Дело вовсе не в разделе власти между Аркадием и Гонорием – подобное было привычным, – а в том, что с той поры Запад и Восток, давно осознававшие свое экономическое и культурное различие, стали стремительно отдаляться друг от друга. Их отношения стали напоминать (при формальном сохранении единства) отношения враждующих государств. Так началась Византия.
По завещанию Феодосия Великого к Византии после 395 г. отошли наиболее развитые территории: Балканы, владения Рима в Малой Азии, Месопотамии, Армении, Южном Крыму, Египет, Сирия, Палестина и часть Северной Африки. С начала V в. под власть ее императоров окончательно попали Иллирик и Далмация. Империя была многоэтнической, но ядро ее населения составляли греки, греческий и был ее основным (а с конца VI в. и государственным) языком. Отстояв свои владения от нашествия варваров в V в., Византия выжила и просуществовала, непрерывно изменяясь, более тысячи лет, оставшись уникальным явлением евразийской цивилизации.
В данной книге основная часть повествования начинается с императора Аркадия (об императорах Востока до Аркадия и Запада от Гонория до Ромула Августула читатель может узнать из [234]).
К концу V в. все земли Западной Римской империи вошли в состав варварских королевств, большинство которых, правда, признавало номинальное владычество императоров в Константинополе[4]. Византия сумела справиться как с внешними варварами, так и с состоявшими на ее службе. Избежав варварского завоевания, Восток сохранил себя и свою культуру. Упадок, постигший Запад, не стал участью Византии. По-прежнему процветали ремесла и торговля, на высоком уровне оставалось сельское хозяйство. К середине VI в. Византия смогла предпринять попытку взять реванш у варварского мира. В правление императора Юстиниана Великого ромеи отвоевали бывшие свои владения в Италии, Африке и частично в Испании. Но тяжелые войны надорвали силы империи. В конце столетия многие из этих земель были снова утрачены. В западных районах Византии (в Иллирике и Фракии) начали оседать славянские племена, в Италии – лангобарды. Хозяйство страны пришло в упадок, участились мятежи. В 602 г. к власти пришел узурпатор Фока. Через восемь лет его правления империя оказалась на краю гибели. Ромеи не смогли удержать власть в наиболее экономически ценных районах -Сирии, Палестине и Египте, которые были отторгнуты персами. Свергнувший ненавистного всем Фоку Ираклий (610) сумел улучшить положение, но ненадолго. На истощенную внешними и внутренними войнами державу обрушились арабы на юге и востоке, славяне и авары – на западе. Ценой неимоверных усилий империя сохранила самостоятельность, хотя ее рубежи сильно сократились. Так завершился первый период истории Византии – период становления. Дальнейшая ее история представляет собой непрерывную летопись выживания. Форпост христианства, Византия встречала всех завоевателей, рвавшихся в Европу с востока. «… Если принять во внимание тот факт, что империя лежала как раз на пути всех народных передвижений и первая принимала на себя удары могучих восточных варваров, то придется удивляться тому, сколько она отразила нашествий, как хорошо умела пользоваться силами врагов [по принципу «разделяй и властвуй». – С. Д.] и как она продержалась в течение целого тысячелетия. Велика была та культура и много мощи таила в себе она, если породила такую гигантскую силу сопротивления!» [245, т. X, с. 116 – 117].
С середины VII столетия в плане административного устройства Византия начала отходить от принципов римской диоклетиановой системы, основанной на разделении военной, гражданской и судебной власти. Это было связано с началом становления фемного строя. Со временем вся территория империи была разделена на новые административные единицы – фемы. Во главе каждой фемы стоял стратиг, который осуществлял гражданское управление и командовал фемным войском. Основой армии стали крестьяне-стратиоты, получавшие от государства землю на условии несения воинской службы. При этом сохранилась главная особенность Византии, всегда отличавшая ее от стран христианской Европы,- централизованное управление государством и сильная императорская власть. Вопрос о генезисе фемного строя сложен, скорее всего, первые нововведения относятся к правлению императора Ираклия I, а окончательное оформление произошло в середине и конце VIII в., при императорах Сирийской (Исаврийской) династии.
К этому времени относится некоторый упадок культуры, связанный, во-первых, с непрекращавшимися тяжелыми войнами, а во-вторых, с движением иконоборчества (см. «Лев III» и «Константин V»). Однако уже при последних императорах Аморийской династии (820 – 867) Феофиле и Михаиле III наступил период общего социально-экономического и культурного улучшения.
При императорах Македонской династии (867 – 1028) Византия достигает своего второго расцвета.
С начала X в. намечаются первые признаки распада фемного строя. Все больше стратиотов разоряется, их земли попадают в руки крупных землевладельцев – динатов. Репрессивные меры, принимаемые императорами против динатов в X – начале XI в.,не принесли ожидаемых плодов. В середине XI в. империя снова попала в полосу сильнейшего кризиса. Государство сотрясали мятежи, трон империи переходил от узурпатора к узурпатору, ее территория сократилась. В 1071 г. в битве при Манцикерте (в Армении) ромеи потерпели сильнейшее поражение от турок-сельджуков; тогда же норманны захватили остатки италийских владений Константинополя. Лишь с приходом к власти новой династии Комнинов (1081 – 1185) наступила относительная стабилизация.
К концу XII столетия потенциал реформ Комнинов иссяк. Империя пыталась удержать за собой позицию мировой державы, но теперь – впервые! -страны Запада начинают явно превосходить ее по уровню развития. Вековая империя становится не в состоянии конкурировать с феодализмом западного типа. В 1204 г. Константинополь был взят штурмом католическими рыцарями – участниками IV крестового похода. Однако Византия не погибла. Оправившись от удара, она сумела возродиться на уцелевших от латинского завоевания малоазиатских землях. В 1261 г. Константинополь и Фракия были возвращены под власть империи Михаилом VIII Палеологом – основателем последней ее династии. Но история Византии Палеологов – это история агонии страны. Окруженная врагами со всех сторон, ослабленная гражданскими войнами, Византия гибнет. 29 мая 14S3 г. войска турецкого султана Мехмеда II овладели Константинополем. Спустя пять – десять лет под властью турок-османов оказались остатки ее земель. Византии не стало.
Византия существенно отличалась от современных ей государств христианской Западной Европы. Например, общий для западноевропейского средневековья термин «феодализм» к Византии может быть применен лишь с большими оговорками, да и то – только к поздней. Подобие института вассально-ленных отношений, основанного на собственности частных лиц на землю и зависимости от господина обрабатывавших ее крестьян, отчетливо появляется в империи лишь со времен Комнинов. Ромейское общество более ранней поры, эпохи расцвета (VIII – X столетий), больше похоже на, скажем, Египет Птолемеев, где государство занимало главенствующие позиции в экономике. В связи с этим тогдашней Византии была присуща невиданная для Запада вертикальная подвижность общества. «Благородство» ромея определялось не происхождением, а в большей степени личными качествами. Наследственная аристократия, конечно, была, но принадлежность к ней не определяла целиком будущей карьеры. Сын булочника мог стать логофетом или наместником провинции, а потомок высших сановников кончить свои дни евнухом или простым писцом – и никого это не удивляло.
Начиная с Комнинов влияние аристократии усиливается, но основанная на сословном «праве крови» иерархичная структура стран Запада в Византии не прижилась -во всяком случае, в полном ее объеме (см., например, [139]).
В плане культурном империю отличало еще большее своеобразие. Будучи христианской страной, Византия никогда не забывала антично-эллинистических традиций. Разветвленный бюрократический аппарат требовал массы грамотных людей, что обусловило невиданный размах светского образования. В те годы, когда Запад пребывал в невежестве, ромеи зачитывались древними классиками литературы, спорили о философии Платона и Аристотеля. В Константинополе с 425 г. существовал университет, работали первоклассные по тому времени больницы. Архитектура и математика, естественные науки и философия – все это сохранялось благодаря высокому уровню материального производства, традициям и уважительному отношению к учености. Купцы империи плавали в Индию и на Цейлон, достигали Малаккского полуострова и Китая. Греческие врачи не только комментировали Гиппократа и Галена, но и успешно привносили новое в античное наследие.
Немалую роль в культуре империи играла церковь. Но в отличие от католичества, православная церковь никогда не была воинствующей, а распространение православия среди славян Восточной Европы и на Руси привело к возникновению дочерних культур этих стран и складыванию особых отношений между государствами – своего рода «содружества» (см. [240]).
Ситуация изменилась в конце XII столетия. С того времени уровень Запада, как уже говорилось выше, начал превосходить византийский прежде всего в плане материальном. А в плане духовном постепенно исчезла альтернатива «цивилизация Византии – варварство Запада»: «латинский» мир обрел свою развитую культуру. Справедливости ради отмечу, что это относится далеко не ко всем представителям западного мира – явившиеся на Восток нечистоплотные, грубые и невежественные европейские рыцари служили тому иллюстрацией; именно поэтому, контактируя в основном с крестоносцами, просвещенные ромеи долгое время ( XII – XV вв.) отказывали Западу в праве считаться цивилизованным миром. Правда, сравнивать «уровни развития культуры» всегда было занятием в общем сложным, а главное, бесперспективным, хотя люди (как правило, с позиций собственного этно-, конфессио- и т. д.-центризма) *это делали, делают и делать не перестанут. Лично я не вижу надежного и беспристрастного критерия понятия «культурный уровень». Пример: если оценивать с точки зрения художника качество византийских монет VI -VIII вв., то между этими произведениями искусства, слитого с мастерством, и бесформенными кусочками металла с изображениями типа «точка, точка, два крючочка» – монетами Ласкарисов и Палеологов – пропасть, упадок налицо. Однако говорить на этом основании об отсутствии художников в поздней Византии нельзя – просто они стали другими и творили иное (достаточно упомянуть фрески монастыря Хоры). У центральноамериканских индейцев XV – XVI вв. не было прирученных лошадей и колесных повозок, а приношение людей в жертву практиковалось – но кто осмелится назвать варварскими общества, погибшие под огнем аркебузиров Кортеса? Сейчас – едва ли, но вот в XV – XVI вв. право испанцев уничтожать «диких» ацтеков мало кто оспаривал. С другой стороны, у каждого из нас есть своя мера, и навряд ли мы усомнимся, кого из предков считать культурнее – кроманьонца с дубиной или Аристотеля. Главное, наверное, другое — своеобразие. А с этой точки зрения Византия никогда не теряла своей культуры. Ни при Юстиниане, ни при Ангелах, ни при Палеологах, хотя это эпохи разные. Правда, если культура ромеев в VI в. могла идти вослед пыльным легионерам Велисария, то через тысячу лет этого пути уже не было.
Но и в XV в. Византия продолжала оказывать свое духовное влияние на мир, причем не только православный – европейский Ренессанс не в последнюю очередь обязан своим появлением идеям, шедшим с греческого Востока. И такое «ненасильственное» проникновение стократ ценнее. А кто знает (все равно ни подтвердить, ни опровергнуть данное предположение нельзя), быть может, мы восхищаемся идеями Канта или Декарта лишь «благодаря» солдатам Балдуина Фландрского и Мехмеда II, ибо кто исчислит гениев, неродившихся в дважды разгромленном Константинополе, и кто знает, сколько книг погибло под равнодушными сапогами паладинов Христа и Аллаха! Византийские императоры
В республиканском Риме «император» – звание, которым солдаты награждали полководца за выдающиеся заслуги. Первые властелины Рима – Гай Юлий Цезарь и Гай Юлий Цезарь Октавиан Август его имели, но официальным их титулом был «принцепс сената» – первый в сенате (отсюда и название эпохи первых императоров – принципат). Позже титул императора давался каждому принцепсу и заменил его.
Принцепс не был царем. Римлянам первых веков нашей эры была чужда идея рабского повиновения властелину (на практике, конечно, случалось иначе – при таких владыках, как Калигула, Нерон или Коммод). Иметь царя (rех по-латыни и вабилеус по-гречески) они считали уделом варваров. Со временем идеалы Республики ушли в небытие. Аврелиан (270 – 275) окончательно включил в свою официальную титулатуру слово dominus – господин. Настала эпоха домината, сменившего принципат. Но только в Византии идея императорской власти обрела самую зрелую форму. Как Бог суть высшее всего мира, так и император возглавляет царствие земное. Власть императора, стоявшего на вершине земной империи, организованной по подобию иерархии «небесной», священна и богохранима.
Но царь (титул василевса ромеев официально принял в 629 г. Ираклий I, хотя народ стал называть так своих владык много ранее), не соблюдавший «законов божеских и человеческих», считался тираном, и это могло служить оправданием попыток его свержения. В моменты кризисов такие смены власти становились привычными, и императором мог стать любой гражданин державы (принцип наследственной власти оформился лишь в Византии последних столетий), потому на троне мог оказаться как достойный, так и недостойный человек. По последнему поводу горестно сетовал Никита Хониат, историк, переживший разгром своей родины крестоносцами: «Были люди, которые вчера или, словом сказать, недавно грызли желуди и еще жевали во рту понтийскую свинину [дельфинье мясо, пищу бедняков. – С. Д.], а теперь совершенно открыто изъявляли свои виды и претензии на царское достоинство, устремляя на него свои бесстыдные глаза, и употребляли в качестве сватов, или лучше [говорить] сводников, продажных и раболепствующих чреву общественных крикунов… О знаменитая римская держава, предмет завистливого удивления и благоговейного почитания всех народов, – кто не овладевал тобою насильно? Кто не бесчестил тебя нагло? Каких неистово буйных любовников у тебя не было? Кого ты не заключала в свои объятия, с кем не разделяла ложа, кому не отдавалась и кого затем не покрывала венцом, не украшала диадемою и не обувала затем в красные сандалии?» [59, т. II, с. 210].
Кто бы ни занимал престол, этикет византийского двора не знал себе равных по торжественности и сложности[5]. Местом пребывания императора и его семьи был, как правило, Большой императорский дворец – комплекс зданий в центре Константинополя. Во времена последних Комнинов Большой дворец обветшал, и василевсы переехали во Влахернский.
Любой выход государя строго регламентировался правилами. Каждая церемония с участием императора была расписана до мельчайших подробностей. И конечно, с великой торжественностью обставлялось вступление на трон нового царя.
Сам обряд провозглашения с течением веков не оставался неизменным. В ранней Византии коронация носила светский характер, официально императора ромеев избирал синклит, но решающую роль играло при этом войско. Церемония коронации совершалась в окружении отборных частей, кандидата в императоры поднимали на большом щите и показывали солдатам. При этом на голову провозглашаемого возлагалась шейная цепь офицера-кампидуктора (torques). Раздавались выкрики: «Такой-то, ты побеждаешь (tu vincas)!» Новый император раздавал солдатам донатив – денежный подарок.
С 457 г. в коронации начал принимать участие константинопольский патриарх (см. «Лев I»). Позже участие церкви в коронации стало более активным. Церемония поднятия на щите отошла на второй план (по мнению Г. Острогорского [187], с VIII в. вообще исчезла). Ритуал провозглашения усложнился и стал начинаться в палатах Большого дворца. После нескольких переодеваний и приветствий придворных и членов синклита кандидат входил в митаторий – пристройку к храму св. Софии, где облачался в парадные одежды: дивитисий (род туники) и цицакий (разновидность плаща – хламиды). Затем он вступал в храм, проходил к солее, молился и вступал на амвон. Патриарх читал молитву над пурпурной хламидой и надевал ее на императора. Затем из алтаря выносили венец, и патриарх возлагал его на голову новоиспеченного василевса. После этого начинались славословия «димов» – представителей народа. Император сходил с амвона, возвращался в митаторий и принимал там поклонение членов синклита.
С XII столетия вновь возродился обычай поднимать кандидата на щит, и в чин поставления на трон добавилось миропомазание[6]. Но смысл первого обряда изменился. Кандидата поднимали на щите уже не солдаты, а патриарх и высшие светские сановники[7]. Затем император шел в св.Софию и участвовал в богослужении. После молитвы патриарх крестообразно мазал голову василевса миром и провозглашал: «Свят!»; этот возглас трижды повторяли иереи и представители народа. Затем диакон вносил венец, патриарх надевал его на императора и раздавались крики «Достоин!». К воцарившемуся императору подходил мастер с образцами мрамора и предлагал ему выбрать материал для гроба – в напоминание того, что и правитель богохранимой Империи ромеев тоже смертен.
Несколько иначе было обставлено провозглашение «младшего» императора-соправителя (бумвабилеус). Тогда корону и хламиду возлагал старший император – принимая, правда, их из рук патриарха.
Важная роль церкви в ритуале коронации была не случайной, а диктовалась особыми отношениями светской и духовной власти Империи ромеев.
Еще во времена языческого Рима император имел звание верховного жреца – pontifex maximus. Эта традиция сохранилась и в православной Византии. Василевсы почитались как дефенсоры или экдики (защитники, попечители) церкви, носили титул афиос – «святой», могли участвовать в службе, наравне со священнослужителями имели право входить в алтарь. Они решали вопросы веры на соборах; волей императора из предложенных епископами кандидатов (обычно трех) избирался константинопольский патриарх.
В плане политическом идеалом отношений царя ромеев и православной церкви, в основном сложившимся к середине VI в. и продержавшимся до падения империи, была симфония – «согласие». Симфония заключалась в признании равноправия и сотрудничества светской и духовной властей. «Если епископ оказывает повиновение распоряжениям императора, то не как епископ, власть которого, как епископа, проистекала бы от императорской власти, а как подданный, как член государства, обязанный оказывать повиновение Богом поставленной над ним предержащей власти; равным образом, когда и император подчиняется определениям священников, то не потому, что он носит титло священника и его императорская власть проистекает от их власти, а потому, что они священники Божии, служители открытой Богом веры, следовательно – как член церкви, ищущий, подобно прочим людям, своего спасения в духовном царстве Божием» [151, с. 20]. В предисловии к одной из своих новелл император Юстиниан I писал: «Всевышняя благость сообщила человечеству два величайших дара – священство и царство; то [первое] заботится об угождении Богу, а это [второе] – о прочих предметах человеческих. Оба же, проистекая из одного и того же источника, составляют украшение человеческой жизни. Поэтому нет важнейшей заботы для государей, как благоустроение священства, которое, со своей стороны, служит им молитвой о них Богу. Когда и церковь со всех сторон благоустроена, и государственное управление движется твердо и путем законов направляет жизнь народов к истинному благу, то возникает добрый и благотворный союз церкви и государства, столь вожделенный для человечества» [151, с. 24].
Византия не знала такой ожесточенной борьбы государей и церкви за власть, какая царила на католическом Западе на протяжении почти всего средневековья. Однако если император нарушал требования симфонии и давал тем самым’повод обвинять себя в неправославии, это могло послужить идеологическим знаменем его противникам, «ибо царство и церковь находятся в теснейшем союзе, и … невозможно отделить их друг от друга. Тех только царей отвергают христиане, которые были еретиками, неистовствовали против церкви и вводили развращающие догматы, чуждые апостольского и отеческого учения» (патриарх Антоний IV, [182, с. 304]).
Провозглашение симфонии официальной доктриной вовсе не означало непременного осуществления этого идеала на практике. Бывали императоры, всецело подчинявшие себе церковь (Юстиниан Великий, Василий II), и бывали такие патриархи, которые считали себя вправе руководить императорами (Николай Мистик, Михаил Кируларий).
Со временем блеск империи угас, но авторитет ее церкви среди православных оставался непререкаемым, и императоры Византии, пусть номинально, считались их повелителями. В конце XIV в. патриарх Антоний IV писал великому князю московскому Василию Дмитриевичу: «Хотя по Божьему попущению неверные и стеснили власть царя и пределы империи, однако же и до сего дня царь поставляется церковью по тому же самому чину и с тени же молитвами [как и прежде], и до сего дня он помазуется великим миром и поставляется царем и автократором всех ромеев, т. е. христиан» [151, с. 6]. Константинополь
Столицей империи почти все время ее существования, за исключением периода с 1204 по 1261 г., был Константинополь – один из крупнейших городов античности и раннего средневековья. Для большинства византийцев (да и иноземцев) империя – это в первую очередь Константинополь, город был ее символом, такой же святыней, как императорская власть или православная церковь[8]. Город имеет древнюю историю, но под другим названием – Византии.
В 658 г. до н.э. жители греческих Мегар, следуя велению дельфийского оракула, основали на западном берегу пролива Босфор свою колонию – Византий. Город, построенный на пересечении торговых путей с Запада на Восток, быстро разбогател и приобрел известность и славу.
В 515 г. до н.э. персидский царь Дарий захватил Византий и сделал его своей крепостью. После битвы при Платеях (26 сентября 479 г. до н.э.), когда греки разбили персидского полководца Мардония, персы навсегда оставили город.
Византий принимал самое активное участие в греческой политике. Византийцы были союзниками афинян в Пелопоннесской войне, по причине чего город подвергался неоднократным осадам спартанцев.
Существуя по соседству с могущественными державами античности, Византий все-таки умудрялся сохранять относительную автономию, умело играя на внешнеполитических интересах окружающих государств. Когда восточное Средиземноморье стало привлекать внимание растущего Рима, город безоговорочно стал на его сторону и поддерживал – сначала Республику, а затем и Империю – в войнах с Филиппом V Македонским, Селевкидами, царями Пергама, Парфии и Понта. Номинально свободу город потерял при Веспасиане, включившем Византий в состав владений Рима, но и тут сохранил за собой немало привилегий.
Под властью принцепсов Византий (главный город римской провинции Европа) пережил период расцвета. Но в конце II в. этому пришел конец: поддержка Песценния Нигера, кандидата на трон империи (по уровню этой поддержки можно судить о благосостоянии полиса – он выставил Песценнию 500 триер!), обошлась городу слишком дорого. Победивший в междуусобице Септимий Север взял Византий после трехлетней осады и, мстя жителям, разрушил его стены. Город не смог оправиться от такого удара, захирел и более ста лет влачил жалкое существование. Однако другая гражданская война принесла Византию куда больше, чем он потерял в первой: император Константин, сын Констанция Хлора, во время долгих сражений с армией августа Лициния обратил внимание на удивительно выгодное с экономической и стратегической точек зрения расположение Византия и принял решение построить здесь второй Рим – новую столицу державы.
Замысел этот Константин начал реализовывать почти сразу после победы над Лицинием. Строительство началось в 324 г., и, по преданию, Константин Великий лично начертил на земле копьем границу городских стен -померий. 11 мая 330 г. Новый Рим освятили христианские епископы и языческие жрецы. Новый город, куда Константин переселил множество жителей других районов империи, быстро приобрел невиданный ранее блеск. Константинополь, «город Константина» (название «Новый Рим» употреблялось реже[9]), стал центром восточных провинций. Сын Константина I, Констанций II, повелел собирать здесь сенат этих провинций и избирать второго консула.
В эпоху Византийской империи город имел мировую известность. Не случайно с даты падения Константинополя многие историки отсчитывают конец средних веков.
Город не потерял важного значения и при османах. Истанбол или Стамбул (от искаженного греческого «ис тин болин» – к городу, в город) несколько веков существенно влиял на всю систему европейской дипломатии.
Сегодня Стамбул – крупный промышленный и культурный центр Турции.
[1] Ошибка. Феодосий I родился в 347 г. [2] Августул – «августенок». «августишка». [3] Сословие «достойных» далее разделилось, в свою очередь, на три класса — иллюстриев (имели право заседать в верхней курии сената), клариссимов и спектабилей. [4] Последним осколком Западной империи оставалась часть Галлии (между Луарой и Маасом) под властью римского наместника Сиагрия. В 486 г. вождь приморских франков Хлодвиг разбил Си-атрия при Суассоне. Наместник бежал в Тулузу, к вестготам, но те вскоре выдали его Хлодвигу. В 487 г. Сиагрий был казнен. В начале VI в. на территории бывшей римской Британии вспыхнуло восстание местного населения, успешно возглавленное потомком римлян Анастасием Аврелианом. История его борьбы и правления спустя много веков трансформировалась в цикл легенд о короле Артуре. [5] Отношение к этому было неоднозначным у самих ромеев. «Я полагаю, — писал еще в V в. Сине-сий, — что ничто и никогда не причиняло Римской империи такого вреда, как та театральная пышность, окружающая фигуру императора, которая втайне подготавливается священнослужителями и выставляет нас в варварском облике» [77, с. 345]. [6] По мнению Г.Острогорского. Иногда полагают, что обряд миропомазания появился в Византии значительно раньше. [7] При провозглашении последнего императора Константина XII Палеолога на изготовление щита была использована последняя серебряная дверь Большого дворца. [8] И недаром в мае 1453 г. в ответ на предложение султана Мехмеда II сдать уже обреченную столицу последний василевс Константин Драгаш ответил: «Император готов жить с султаном в мире и оставить ему захваченные города и земли; город уплатит любую требуемую султаном дань, насколько это будет в его силах; только сам город не может передать император – лучше умереть» [148, с. 360]. [9] Ромейские писатели именовали свою столицу также Византий, Царственная, просто Полис (город) и даже Новый Иерусалим.
С.Б.Дашков. Императоры Византии.
Отправить ответ