Плутарх. Изречения царей и полководцев – 3

Ламах
Ламах делал выговор за ошибку одному сотнику, то уверял, что больше это не повторится. «На войне никто дважды не ошибается», – сказал Ламах.

Ификрат
1. Ификрат слыл сыном сапожника, и все его презирали. Прославился впервые он тогда, когда в бою, несмотря на рану, схватил вражеского воина и в доспехе унес его на свою триеру.
2. Располагаясь станом в земле союзной и дружеской, он заботливо окружал его и рвом и тыном. А на вопрос «чего ты боишься?» он ответил: «Нет хуже, чем когда полководец говорит: «Этого я не ожидал!»
3. Строясь против варваров, он сказал, что опасается, вдруг им незнакомо имя Ификрата, которого так боятся все остальные враги.
4. Обвиненный по уголовному делу, он сказал сикофанту: «Что ты Вделаешь, несчастный? Враг подступает к городу, а ты учишь граждан держать совет не со мною, а против меня?»
5. Гармодий, потомок древнего Гармодия, попрекал его безродностью.
Ификрат ответил: «Мой род на мне начинается, твой на тебе кончается».
6. Один оратор вопрошал его в собрании: «Чем ты хвалишься? Кто ты? конник, латник, лучник, пелтаст?» — «Отнюдь,— ответил Ификрат,— но умею ими всеми распоряжаться».

Тимофей
1. Тимофей среди полководцев считался удачником, и завистники Снаписали картину, как он спит, а Удача сама ему ловит сетью города. Тимофей сказал: «Если столько городов я беру во сне, то сколько же, по-вашему, возьму, когда проснусь?»
2. Один лихой стратег показывал афинянам свою рану. Тимофей сказал: «А мне так было только стыдно, когда в Самосской войне недалеко от меня упал камень из катапульты».
3. Ораторы прославляли Харета, и афиняне хотели его выбрать стратегом. «Не стратегом ему быть,— сказал Тимофей,— а подстилки носить за стратегами!»

Хабрий
1. Хабрий говорил, что лучший полководец тот, кто лучше всех знает дела врагов.
2. Он был обвинен в измене вместе с Ификратом, и Ификрат попрекал Dего, что в такой опасности он ходит в гимнастий и не пропускает обеда. «Так что ж! — сказал Хабрий,— если афиняне нас приговорят, то ты пойдешь на смерть голодный и иссохший, а я умащенный и сытый».
3. Он всегда говорил, что стадо оленей во главе со львом страш-нее, чем стадо львов во главе с оленем.Гегесипп
Гегесипп по прозванию гребешок говорил речь, возбуждая афинян против Филиппа; кто-то из собрания крикнул: «Так ты хочешь войны?» – «Да, – отвечал Гегесипп, – и войны, и траура, и всенародных похорон и надгробных речей, если только мы хотим жить свободными, а не по указке македонян».Пифей
Пифей, совсем молодой, вышел говорить против постановлений в честь Александра, и кто-то крикнул ему: «Ты, мальчишка, смеешь рассуждать о таких вещах?» – «А сам Александр, которого вы постановили считать богом, – отвечал Пифей, – ещё моложе меня».

Фокион
1. Фокион Афинский был человек, которого никто не видел ни смеющимся, ни плачущим.
2. В собрании кто-то ему сказал: «Ты все размышляешь, Фокион?» – «Ты прав,— ответил тот,— размышляю, как бы обойти то, что надо мне сказать против афинян».
3. Афинянам был оракул, что есть среди них один человек, который мыслит не так, как все, и они шумели, что нужно его обнаружить. Фокион заявил, что это он: ибо только он недоволен всем, что говорит и делает большинство.
4. Однажды, говоря перед народом, он имел успех, и все принимали его речь с одинаковым удовольствием; увидев это, oн обратился к друзьям и спросил: «Не сказал ли я ненароком чего дурного?» 5. Афиняне делали сбор на какое-то жертвоприношение, и все уже дали деньги и настойчиво требовали от него; но он ответил: «Стыдно бы мне было вам дать, а вот этому не отдать»,— и показал на своего заимодавца. 6. Оратор Демосфен ему сказал: «Афиняне тебя прикончат». «Да,— отвечал Фокион, — если сойдут с ума; а тебя — если возьмутся за ум». 7. Сикофант Аристогитон был приговорен и ждал смерти в тюрьме. Он просил Фокиона прийти к нему, но друзья не хотели пускать его к такому негодяю. «Оставьте,— сказал Фокион,— где, как не в тюрьме, мне приятнее всего разговаривать с Аристогитоном?»
8. Афиняне негодовали на жителей Византия, которые не впускали Харета, посланного к ним с войском в помощь против Филиппа. Фокион сказал:
«Негодовать надо не на союзников, которые не доверяют, а на стратегов, которым не доверяют». Тогда его самого выбрали стратегом; и так как жители Византия ему доверяли, то он добился того, что Филипп отступил, ничего не достигнув. 9. Царь Александр прислал ему в подарок сто талантов; он спросил Спринесших, почему среди стольких афинян Александр это дарит ему одному, и те ответили: «Потому что только тебя он считает прекрасным и добрым». «Пусть же он мне позволит таким не только считаться, но и быть»,— сказал Фокион.
10. Александр потребовал у афинян кораблей, и народ подступал к Фокиону, чтобы тот высказал свой совет. Фокион встал и сказал: «Советую вам или быть сильными, или дружить с сильными».
11. Когда разнеслась глухая весть о кончине Александра и ораторы один за другим вскакивали на помост и требовали немедленно браться за оружие, Фокион предложил подождать и сперва проверить сведения: «Если он мертв сегодня,— сказал он,— то будет мертв и завтра и послезавтра». 12. Когда Леосфен, возбудив афинян блестящими надеждами на свободу и гегемонию, вверг их в войну, Фокион сказал, что его речи — как кипарисы: высоки и прекрасны, но бесплодны. Первые действия были удачны, и граждане праздновали добрые вести жертвоприношением; Фокиона спросили, разве он не хотел для города таких успехов? Он ответил:
«Таких успехов, но не таких решений».
13. Македоняне вторглись в Аттику и разоряли побережье; Фокион вышел на них со всеми, кто мог носить оружие. Многие бежали за ним и подавали советы занять такой-то холм и поставить там-то отряд. «Великий Геракл! —воскликнул он,— как много у меня стратегов и как мало бойцов!» Тем не менее в битве он одержал победу и убил Никиона, начальника македонян.
14. Вскоре афиняне были побеждены и приняли гарнизон Антипатра. Начальник его Менилл предлагал Фокиону деньги, но тот в негодовании, сказал: «Ты не лучше, чем Александр, а цель твоя хуже, чем у Александра: отказавши Александру, как же я возьму у тебя?»
15. Антипатр говорил, что в Афинах у него два друга: Фокион, которого ничего не заставишь взять, и Демад, которого ничем не насытишь, дав.
16. Антипатр хотел, чтобы он сделал что-то несправедливое; Фокион сказал:
«Нельзя, Антипатр, иметь в Фокионе сразу и друга и льстеца».
17. После гибели Антипатра в Афинах восстановилась демократия, и Фокион с товарищами был осужден Народным Собранием на смерть. Другие плакали, Фокион шел молча; кто-то из врагов подскочил и плюнул ему в лицо, он повернулся к начальникам и сказал: «И никто не уймет этого безобразника?»
18. Один из тех, кто был приговорен вместе с ним, все время роптал и возмущался. Фокион сказал ему: «И ты недоволен, Фудипп, что умираешь вместе с Фокионом?»
19. Уже подавая ему отраву, его спросили, не хочет ли он чего завещать сыну. Он сказал: «Об одном его прошу: не хранить зла против афинян!»

Писистрат, тиран Афинский
1. Писистрат, тиран афинский, когда некоторые его друзья отложились от него и захватили Филу, вышел к ним со своей постелью за спиной; а на вопрос, чего ему нужно, ответил: «Уговорить вас вернуться, а если не уговорю, то остаться с вами: оттого я и взял с собой поклажу».
2. Ему донесли на его мать, будто она влюблена в одного юношу и тайно с ним встречается, а он очень боится и уклоняется. Писистрат позвал юношу на ужин и после ужина спросил, хорошо ли ему было. Тот сказал:
«Прекрасно». – «И так будет каждый день, – сказал Писистрат, – если ты понравишься моей матери».
3. Когда молодой Фрасибул, влюблённый в его дочь, поцеловал её при встрече и жена Писистрата очень на это рассердилась, Писистрат сказал:
«Если наказывать тех, кто нас любит, то что же делать с теми, кто нас не любит?» – и выдал девушку за Фрасибула замуж.
4. Гурьба гуляк привязалась к его жене и много говорила и делала обидного; а наутро они пришли в слезах умолять Писистрата о снисхождении. Тот сказал: «В другой раз будьте умнее; а жена моя, знайте, вчера и не выходила из дому».
5. Сыновья его, узнав, что он хочет жениться во второй раз, стали его спрашивать, не в обиде ли он на них. «Ничуть, – ответил он, – я так доволен вами, что хочу себе ещё таких же сыновей».Деметрий Фалерский
Деметрий Фалерский советовал Птолемею достать и прочесть книги о царской власти и искусстве править: «В книгах, – говорил он, – написано то, чего друзья не решаются говорить царям в лицо».

Ликург
1. Ликург Лакедемонский советовал согражданам заботиться о своих причёсках: причёска делает красивых ещё красивее, а некрасивых страшнее врагам.
2. Человеку, которому он предлагал установить демократию в городе, он сказал: «Сперва установи демократию в своём доме».
3. Он приказал строить дома только топором и пилой: в простых домах, говорил он, стыдно заводить богатые дома, чаши и украшения.
4. Он запретил кулачный бой и разноборье, чтобы воины даже в игре не привыкали щадить противника.
5. Он запретил почасту воевать с одними и теми же неприятелями, чтобы те не привыкли к войне. Поэтому, когда царь Агесилай получил рану, Анталкид сказал, что это ему от фиванцев плата за науку – он сам навязал им и привычку и опыт войны.

Царь Харилл
1. Царь Харилл на вопрос, почему Ликург издал так мало законов, ответил:
«У кого мало законов, тем не нужно много законов».
2. Одному илоту, который дерзко вёл себя, он сказал: «Клянусь Диоскурами, я бы тебя убил, не будь я в гневе».
3. На вопрос, почему спартанцы заботятся о причёсках, он ответил: «Потому что из всех украшений это – самое дешёвое».Царь Телекл
Царь Телекл, когда брат его пожаловался, что граждане его не так уважают, как царя, ответил: «Это потому, что ты не умеешь терпеть обид».Феопомп
Феопомп, когда в одном городе ему показали стену и спросили, достаточно ли она хороша и высока, ответил: «Ни даже для баб».Архидам
Архидам в Пелопоннесской войне, когда союзники потребовали определить их точные взносы, ответил: «У войны пайков нету».

Брасид
1. Брасид в сушёных смоквах поймал мышь, она укусила его, и он её выпустил, а окружающим сказал: «Даже самая малая тварь спасается, Вкогда храбро обороняется от обидчиков».
2. В бою брошенное копьё пробило ему щит и ранило его; но он вырвал его из раны и убил им бросившего. На вопрос, откуда рана, он ответил: «От предателя-щита».
3. Когда он пал в походе за освобождение фракийских эллинов и отправленные в Лакедемон гонцы явились к его матери, она прежде всего спросила их, хорошо ли умер Брасид. Фракийцы расхвалили его и сказали, что другого такого не будет, но она возразила: «Нет, чужестранцы: Брасид был хороший муж, но в Лакедемоне много есть и лучше».

Царь Агид
1. Царь Агид говорил, что лакедемоняне о врагах спрашивают не сколько их, а где они.
2. При Мантинее его удерживали от битвы, так как врагов было больше; он сказал: «Кто хочет над многими властвовать, тот должен и со многими сражаться».
3. Услышав, как хвалят элидян за справедливый суд в Олимпии, он сказал:
«Что же удивительного, что один день в четыре года они умеют быть справедливыми?». Хвалившие стояли на своём. Он сказал: «Что вообще удивительного в том, чтобы хорошо пользоваться хорошей вещью – справедливостью?».
4. Один негодяй часто его пытал, кто из спартанцев самый лучший; Агид ответил: «Тот, кто меньше всего похож на тебя».
5. Другому на вопрос, много ли всего лакедемонян, он ответил: «Чтобы отпугнуть негодяев, достаточно».
6. Третьему на тот же вопрос он сказал: «Посмотри, когда они идут на бой, и сам скажешь, что много».

Лисандр
1. Лисандр, когда тиран Дионисий прислал для дочерей eго платья, не принял богатых и пышных, сказав: «Они в них покажутся безобразны».
2. Его порицали за многие хитрости, недостойные (потомков) Геракла; он отвечал: «Где не годится львиная шкура, нужно надеть лисью».
3. Аргивяне спорили с лакедемонянами за землю, и доводы их были явно справедливее; тогда Лисандр, обнажив меч, сказал: «У кого в руках вот это — тот и о границах лучше судит».
4. Видя лакедемонян в нерешительности перед стенами Коринфа, он заметил, что из города через ров выскочил заяц, и воскликнул: «Неужели вам страшны враги, которые так ленивы, что у них за стеною зайцы спят?»
5. В общем собрании против него дерзко говорил один мегарянин.
Лисандр ответил: «Словам твоим недостает только города за спиной».

Агесилай
1. Агесилай говорил, что жители Азии — это никуда негодные свободные граждане, но превосходные рабы.
2. Слыша, как они по привычке называют персидского царя «Великим», он сказал: «Чем он больше меня, если он не умнее и не справедливее?» 3. На вопрос, что лучше, храбрость или справедливость, он сказал: «Будь в нас справедливость, зачем была бы нам храбрость?» 4. Ночью быстро снимаясь с лагеря из вражеских мест, он увидел своего любимца в слезах, что его оставляют как слабосильного и сказал: «Трудно вместе жалости и уму!»
5. Врач Менекрат, величавший себя Зевсом, прислал ему письмо «Менекрат-Зевс царю Агесилаю желает счастья»; Агесилай ответил «Царь Агесилай Менекрату желает здравого ума».
6. Когда лакедемоняне победили афинян с союзниками при Коринфе и он узнал, сколько там полегло врагов, то воскликнул: «Бедная Эллада! Вты столько погубила своих, сколько бы хватило победить всех варваров». 7. Получив в Олимпии нужный оракул от Зевса, он по приказу эфоров должен был обратиться с тем же вопросом и к пифийскому оракулу; и он послал в Дельфы спросить его так: «Подтверждает ли Феб слова отца своего?» 8. Прося у Гидриея Карийского за своего друга, он написал ему: «Если Никий не виноват, отпусти его, если виноват, отпусти ради меня, но отпусти».
9. Человеку, который звал его послушать певца, подражавшего соловью, он сказал: «Я слыхал и самого соловья».
10. После битвы при Левктрах все, кто дрогнул, по закону должны были лишиться прав; но эфоры, видя, что так город останется без граждан, решили отменить закон и поручили это Агесилаю. Он выступил и приказал:
«Блюсти закон, начиная с завтрашнего дня».
11. Посланный на помощь египетскому царю, он должен был с ним обороняться против многократно превосходящих врагов, которые окружали рвом его лагерь. Царь приказал прорваться силою но Агесилай распорядился не мешать врагам, коли они сами хотят уравнять силы; а когда между концами рва осталось лишь малое пространство, он выстроил здесь войско и, сразившись равными силами, победил.
12. Умирая, он приказал сыновьям не ставить ему ни лепнины, ни писанины (так он называл изображения): «Если я что сделаю хорошего, это мне и будет памятником, если нет, то не будут и никакие статуи».
Архидам
Архидам, сын Агесилая, увидев стрелу катапульты, только что изобретённой в Сицилии, воскликнул: «Великий Геракл! вот и конец воинским доблестям».Агид Младший
1. Агид Младший на слова Демада, будто лаконские мечи такие короткие, что именно их глотают фокусники, ответил так: «Но лакедемонянам их довольно, чтобы достать до врагов!».
2. Когда эфоры приказали ему передать воинов человеку, который был изменником, он ответил: «Не могу доверить чужих тому, кто предал своих».Клеомен
Клеомен сказал человеку, обещавшему ему таких петухов, которые бьются до смерти: «Лучше дай мне таких, которые бьются до победы!».Педарит
Педарит не был зачислен в дружину трёхсот, что в спартанском войске считалось самым почётным, но ушёл весёлый и улыбающийся, радуясь, что в государстве есть триста воинов лучше, чем он.

Дамонид
Дамонид, поставленный начальником хора в последний ряд поющих, сказал:
«Отлично! вот ты и придумал, как сделать это место почётным».Никострат
Никострат, аргосский стратег, когда Архидам склонял его предать лакедемонянам крепость и обещал много денег и жену из лакедемонянок любого рода, кроме царского, ответил: «Архидам лжёт, что он потомок Геракла: Геракл истреблял в мире дурное, а Архидам сеет дурное среди хорошего».

Евдамид
1. Евдамид, увидев в академии дряхлого Ксенократа, который занимался с учениками философией, и узнав, что это он ищет добродетель, спросил так:
«А что он с нею будет делать, когда найдёт?».
2. В другой раз, услышав, как философ рассуждал, что только мудрец есть хороший полководец, он сказал: «Отлично сказано! беда только, что говорящий никогда не слышал боевой трубы».

Антиох
Антиох в бытность свою эфором, услышав, что Филипп дал землю мессенянам, спросил, дал ли он им и силу воевать за эту землю.Анталкид
1. Анталкид сказал афинянину, обозвавшему лакедемонян неучами: «Ты прав, мы одни не научились у вас ничему дурному».
2. Другому афинянину, сказавшему: «Мы вас часто прогоняли с берегов Кефиса, ответил: «А мы вас ни разу с берегов Еврота». 3. Когда один софист хотел произнести похвалу Гераклу, Анталкид спросил:
«А кто его бранил?».

Эпаминонд
1. Эпаминонд, когда был стратегом в Фивах, никогда не дoпускал в своем лагере панического страха.
2. Он говорил, что смерть в бою — это жертва богам. 3. Он говорил, что воины должны упражнять тело не только для атлетики, но и для боя: поэтому он терпеть не мог толстяков и одного такого даже изгнал из войска, сказав, что ни трех, ни четырех щитов не хватит прикрыть такое брюхо, из-под которого собственного уда не видно. 4. Жил он так просто, что однажды, приглашенный к соседу на ужин, где были и закуски, и пироги, и душистое масло, он тут же ушел, сказавши: «Я думал, здесь чтут богов, а не оскорбляют!»
5. Когда войсковой повар давал военачальникам отчет в расходах за несколько дней, Эпаминонд был недоволен только количеством масла. Товарищи его удивились, а он сказал, что огорчает его не расход, а то, что сколько масла пошло не для упражнений, а в пищу.
6. Однажды в праздник, когда все пили и гуляли, он попался кому-то на глаза, прохаживающийся хмуро и задумчиво; тот удивился, что он здесь один в таком виде делает, а он ответил: «Думаю, чтобы вы могли пить и ни о чем не думать».
7. Один дурной человек совершил небольшой проступок, за него просил Пелопид, но Эпаминонд отказал ему; за него попросила его любовница, и тогда Эпаминонд отпустил его, сказав: «Такая просьба к лицу девке, но не к лицу полководцу».
8. Перед спартанским нашествием фиванцы собрали оракулы: одни предвещали поражение, другие победу. Эпаминонд приказал положить одни справа от помоста, другие слева, а сам встал и сказал: «Если вы будете слушаться начальников и дружно идти на врага, го вот ваши оракулы», — и он показал на добрые,— «а если оробеете перед опасностью, то вот»,— и он посмотрел на дурные.
9. В другой раз, когда он шел на врага, раздался гром, и спутники его спросили, что вещает им бог. Он ответил: «Гром грянет на врагов, потому что стали они в таком неудобном месте, хотя рядом было такое удобное».
10. Из всего, что выпало ему хорошего, говорил он, отраднее всего то, что и отец его и мать дожили до его победы при Левктрах над спартанцами.
11. Обычно он появлялся к людям с умащенным телом и ясным лицом, но после этой победы наутро вышел мрачный и неприбранный. На вопросы друзей, не случилось ли чего худого, он ответил: «Нет: просто вчера я радовался больше чем следовало человеку разумному, и вот сегодня наказываю себя за избыток радости».
12. Услышав, что спартанцы скрывают свои потери, и желая показать всю меру их бедствия, он позволил подбирать убитых на поле боя не всем сразу, а по отдельности каждому городу, и тогда стало видно, что одних лакедемонян пало больше тысячи.
13. Ясон, правитель Фессалии, явился в Фивы союзником и при-слал для Эпаминонда 2 тыс. золотом. Эпаминонд жил очень скудно, но денег не взял, а когда увидел Ясона, сказал ему: «Нечистыми ты правишь руками!» Сам же он, когда шел на Пелопоннес, то должен был занять у одного фиванца 50 драхм на походные издержки.
14. Точно так же, когда персидский царь прислал ему 30 тыс. дариков, то он разбранил Диомедонта за то, что тот так далеко ехал, чтобы подкупить Эпаминонда, а царю велел передать, что если он хочет полезного Фивам, то и бесплатно будет иметь Эпаминонда другом, если же нет, то врагом.
15. Когда аргивяне сделались союзниками фиванцев, то афиняне прислали в Аркадию послов, очень бранивших и тех и других, причем аргивян ритор Каллистрат попрекал Орестом, а фиванцев Эдипом. На это Эпаминонд встал и сказал: «Да, у нас был отцеубийца, а у аргивян матереубийца, но мы и того и другого изгнали, а афиняне приняли».
16. Спартанцы предъявляли фиванцам множество тяжелых обвинений. Эпаминонд сказал: «Зато они отучили вас от лаконичности».
17. Когда Александр, тиран Ферский, стал врагом фиванцев, то афиняне заключили с ним союз, а он обещал снабдить их мясом по пол-обола за мину. Эпаминонд сказал: «А мы тогда бесплатно дадим дадим афинянам дрова, чтобы его поджарить: пусть они только пошевелятся, и мы вырубим их страну до единого дерева!»
18. Беотяне любили привольный покой, а он хотел держать их при оружии; поэтому всякий раз, как его выбирали беотархом, он им говорил:
«Согласитесь, граждане, ведь если я ваш полководец, то вы должны быть моим полком!» Землю их, плоскую и ровную, он называл «площадка для войны» и говорил, что поэтому они не могут ею владеть, не имея все время щита на руке.
19. Когда Хабрий под Коринфом убил нескольких фиванцев, от запальчивости вырвавшихся за ворота, и поставил трофей, Эпаминонд сказал со смехом, что это не трофей Аресу, а столб Гекате,— ибо столбы Гекате ставились перед любыми воротами в том месте, откуда расходились дороги.
20. Когда ему сообщили, что афиняне отправили в Пелопоннес войско с новым оружием, он спросил: «Разве станет Антигенид тревожиться, если у Теллида новая флейта?» Этот Теллид был плохой флейтист, а Антигенид — очень хороший.
21. Узнав, что его щитоносец получил большие деньги как выкуп от одного пленника, он ему сказал: «Отдай мне щит, купи себе лавочку и доживай свой век: все равно ты уже не захочешь рисковать жизнью, сделавшись богатым и довольным».
22. На вопрос, какой полководец лучше, Хабрий или Ификрат, он ответил:
«Нельзя сказать, пока все мы живы».
23. Возвращаясь из Лаконики, он со своими товарищами по начальству едва не попал под уголовное обвинение за то, что был беотархом на четыре месяца дольше положенного. Он попросил товарищей свалить свою вину на него, как будто он их принудил, а о себе сказал, что говорить речи Bон умеет хуже, чем делать дело, но если нужно будет говорить перед судьями, он скажет: «Если вы меня казните, то на могильной плите напишите ваш приговор, чтобы эллины знали: это против воли фиванцев Эпаминонд заставил их выжечь Лаконику, 500 лет никем не жженую, отстроить Мессену, 230 лет как разрушенную, собрать и объединить Аркадию, а для всех эллинов добиться независимости: ибо все это было сделано именно в этом походе». И судьи со смехом разошлись, не взяв даже в руки Cкамешков для голосования.
24. В последней битве раненый и вынесенный с поля, он позвал Даифанта, потом Иолаида, но ему сказали, что они убиты; тогда он велел заключать с неприятелем мир, потому что больше в Фивах полководцев нет. И слова его подтвердились,— так хорошо он знал своих сограждан

Оставьте первый комментарий

Отправить ответ

Ваш e-mail не будет опубликован.


*